Недаром коллеги предупреждали: Страхов в общении - человек сложный. Казалось бы, жить бы ему и радоваться. Внешностью бог не обидел. Женщины обожают еще со времен популярного телесериала "Бедная Настя". Режиссеры рвут на части: и сейчас актер занят сразу в четырех спектаклях, среди которых такие прекрасные, как "Варшавская мелодия" и "Почтальон всегда звонит дважды". Даже роль молодого Штирлица досталась именно 34-летнему Страхову. Но нет, он всегда чем-то недоволен, в чем-то неуверен, вечно в поисках. Видимо, за эту склонность к рефлексии Страхова и называют актером-интеллигентом.
- Даниил, вы бывали в Испании?
- Да, несколько лет назад. И могу сказать, что она мне очень понравилась своей открытостью, простотой и натуральностью. С одной стороны, я увидел, что Испания - это страна европейская, но нет в ней высокомерия, той культурной нашлепки, которая скрывала бы лицо нации. И это открытое, доброжелательное лицо. Барселона, как архитектурный шедевр поразила меня даже больше, чем Париж. Если с центральных улиц сворачиваешь в переулок, ты вдруг будто оказываешься в Средневековье. Эти узкие скользкие мостовые, белье, которое свешивается прямо из окон… Ты с опаской смотришь вверх - как бы на тебя что-нибудь не вылили. Но все равно приходишь в щенячий восторг, потому что ощущение такое, что провалился во времени минимум лет на триста назад. Легко можно представить, что сейчас из-за поворота появятся испанские корсары или проковыляет человек на деревянной ноге.
- А где вы жили в самой Барселоне?
- Я жил на побережье - от Барселоны сорок минут на электричке. Одно из самых ярких впечатлений - танцы. Не помню точно по каким дням это было - в пятницу или субботу, но местные жители собирались на городской площади и начинали петь, танцевать. В этом чувствовался национальный характер. Понимаете, испанцы живут с ощущением праздника в душе, они в это не играют. Представьте себе, что здесь, в Москве, не в красный день календаря, а в какой-то обычный, люди соберутся и будут водить хороводы, плясать русскую. Наверное, возникнет ощущение, что это либо кино снимают, либо народ сошел с ума. А там видно любовь к своим корням, традициям. Нация жива.
- Как часто у вас возникает желание уехать куда-нибудь из Москвы?
- Постоянно. Вот как только я прилетаю в Москву, сразу же хочу отсюда уехать. Есть, конечно, города грязнее и агрессивнее - какие-нибудь трущобы Тайваня или экзотические места африканского мира, но я стараюсь туда не попадать. Даже ради интереса мне бы не хотелось там побывать. Москвы вполне хватает.
- Держит тут только работа?
- По большому счету да. Это не значит, что я Москву не люблю как родину. Она мне очень нравится, когда рано, часов в восемь, я выхожу из дому. Еще никого нет в центре. Даже дворники спят или уже ушли. В этот момент Москва какая-то тихая, мирная, доброжелательная, чистая (наверное, дворники все-таки уже прошли с метлой). А во все остальные моменты этот город вызывает у меня чувство тревоги. Думаю, я не один такой. Активное заселение Подмосковья - это ведь не просто мода на загородные дома. Это желание выбраться за пределы беличьего колеса из трех колец - Садового, третьего транспортного и МКАД. И все в этом колесе несутся, непонятно зачем и почему.
- Вы тоже?
- Этот организм заставляет всех двигаться и дышать в унисон. Это касается и профессии. Когда я вижу, как мои коллеги скачут с площадки на площадку, из одной программы в другую, мне и самому хочется поскакать. Мелькает трусливая мысль: "Тебя могут забыть". Но я себя останавливаю и убеждаю: от того, что ты бежишь, ты не станешь более или менее успешен в профессии. Нет работы - значит, надо подождать, подкопить что-то внутри и сыграть лучше. Или хуже. И вообще, жизнь то она не в этом.
- Вы способны эмигрировать?
- Боюсь, что нет. Если бы мог, уже давно бы это сделал. Но моя профессия тесно связанна с языком. Я не могу играть на чужом языке. Так что все разговоры о покорении Голливуда и проникновении в европейское кино - не более чем разговоры. Тут нужна большая подготовка и счастливый случай.
- И еще большое желание.
- У меня нет такого желания. Потому что человек я фаталистический по своему мироощущению и понимаю, что события в жизни не надо подгонять. Они выстраиваются так, как выстраиваются. Недаром говорят: где родился, там и пригодился. Я родился здесь, и моя профессия связанна с этой культурой, этой речью, этой языковой традицией. Если меня развернет в какую-то такую сторону, значит, развернет, нет - так нет.
- Даниил, когда я готовилась к этому интервью, прочитала о вас довольно много "ругательных" статей. Вы критику в свой адрес как воспринимаете?
- Этот вопрос мне часто задают. Я ее никак не воспринимаю, потому что критики нет, а есть как раз пошлая ругань людей, которые почему-то ко мне относятся плохо. Я не читал (или может, мне не попадалось) какого-то мало-мальски грамотного разбора моей театральной или киношной работы. Ничего - кроме общего раздражения. Чаще даже не в прессе, а в интернете за руганью и бранью можно найти заинтересованные комментарии людей, их попытки разобраться, почему же у Страхова что-то не получилось.
- Вы знаете, что семья Вячеслава Тихонова негативно восприняла сериал "Исаев"?
- Я знаю, что это неправда. С чего вы взяли?
- Я прочитала интервью Тамары Ивановны, вдовы Тихонова, в одной известной газете.
- Послушайте, нельзя свои суждения выносить на основе того, что написано в подобных газетах. Я сидел рядом с дочерью Тихонова Анной на вручении премии ФСБ. Вячеслав Васильевич Тихонов получил ее посмертно за вклад в кинематограф, а я получил вторую премию за эту работу. И разговоры газет "нижнего этажа" я даже обсуждать не хочу.
- А перед тем, как взяться за эту роль, у вас не было желания позвонить Тихонову?
- Не было, почему я должен этого хотеть? Передо мной стояла серьезная задача: связать почти иконоподобный образ Макса Отто фон Штирлица с Максимом Исаевым, между которыми двадцать лет разницы. Чтобы это сделать, мне вполне было достаточно той работы, которую каждый из нас может посмотреть, придя в магазин и купив DVD. Зачем мне было беспокоить пожилого человека, который к тому же не очень хорошо себя чувствовал? Задавать ему глупые детские вопросы, которые на протяжении сорока лет ему задавали журналисты?
- Возможно, ему было бы приятно, что вы интересуетесь его мнением…
- Я знаю одно: вопросы по поводу этой роли в какой-то момент стали приводить его в состояние нежелания общаться с журналистами. И кто я такой, чтобы пытаться сделать ему приятное? По-моему, это, по меньшей мере, неэтично и неприлично… Все это наводит меня на мысль, что творчеством нужно заниматься только для себя самого. Инерция восприятия тебя в прежних работах, нежелание видеть в другом качестве - это как локомотив, который невозможно остановить.
- А вы что - шли в актерскую профессию ради любви?
- Причем здесь любовь?!
- Любовь людей, зрителей.
- Когда ты в семнадцать лет идешь в актеры, то не предполагаешь, что за внешним успехом стоит огромное количество жирных НО. То, что актерская профессия изнутри выглядит иначе, чем со стороны, - это факт. Выбрал бы я ее, зная все то, что узнал за прошедшие семнадцать лет? Не берусь судить. Но то, что я шел за внешней мишурой, успехом, и, в конечно счете, как вы в простоте душевной сказали, за любовью - да, безусловно. Да все, кто идет в артисты, идут туда за любовью. Всем хочется, чтобы ими восхищались. Чтобы, как только они вышли на сцену, зрители подивились их неземной красоте и таланту и приняли сразу в сердце свое.
- Профессия предполагает серьезные амбиции. Что давало вам основание…
- …в семнадцать лет ничего не давало мне оснований, кроме моей внешности и большого самомнения. В этом возрасте все мы пытаемся доказать миру. И именно в этом возрасте мир это терпит.
- Когда вы не прошли по конкурсу ни в один из трех театральных вузов, какие у вас были чувства?
- Что это какая-то роковая ошибка и этого не может быть. Не пройдя по конкурсу ни у Петра Наумовича Фоменко, ни в Щукинское училище, ни у Авангарда Николаевича Леонтьева в Школу-студию МХАТ, я именно это и подумал. И подойдя к Авангарду Николаевичу с просьбой прослушать меня еще раз - я (о чудо!) был принят в школу-студию МХАТ. И я до конца дней своих буду благодарен ему, потому что в своей профессии нахожу для себя много счастья и смысла, мне нравится заниматься этим.
- Вам часто мешала ваша внешность?
- Да, я думаю, у многих я вызываю чувство раздражения именно поэтому. Красавчик, мол, выскочка. Роли за красивые глаза достаются, а на самом деле - бездарь или дурак. А как же может быть иначе? Привлекательная внешность - большая проблема, если ты пытаешься в этом мире сделать что-то помимо нее, прекрасно понимая, что твое лицо является еще и инструментом в профессии.
- Когда в вашей жизни происходят какие-то значимые события, запоминаете ли вы свою реакцию, жесты, чтобы потом использовать это в роли?
- Сложная тема. Иногда с артистом случается такое: он может цинично в своем же горе остановиться и обратить внимание на какие-то детали. Но если говорить честно, пытаться запомнить всплеск рук или взмах бровей для того, чтобы потом повторить, глупо. Это должно рождаться здесь и сейчас. Вопрос в том, насколько ты профессионально оснащен и душевно богат. Мне кажется, по-настоящему талантливые артисты не могут быть неинтересными людьми. Другое дело, в каком качестве они предстают перед обывателем.
- Вы завистливы к чужим успехам, удачам? Допустим, была роль, которую вам очень хотелось получить, а она досталась кому-то другому...
- Были такие роли. Не буду приводить примеров, но какие-то чувства, похожие на зависть, поднимались в тот момент со дна моей души. Но потом, когда я видел результат на экране, понимал, что переживал напрасно. Это не значит, что все эти работы были плохие. Просто я осознавал, что и не надо мне было туда: не мое это, или режиссер не тот, или еще что-то не сложилось в этом проекте, но, в общем, огорчался я зря. Нечему завидовать: у каждого свой путь и своя работа.
- А какие-то маленькие радости у вас есть для души?
- Бокал красного вина после тяжелого трудового дня - это та радость жизни, которую никто не отменял. Да сама жизнь - радость! А все мое нытье обусловлено тем, что в Москве всего шестьдесят солнечных дней в году. Было бы их больше - и настроение было бы мажорнее. Может, в Испании люди и выглядят потому счастливыми, что у них почти круглый год солнце.